|
|
Перо Золотого Орла
Было решено, что как только кончится немецкий урок, все индейцы должны
будут собраться в тёмном коридоре за шкапами с физическими приборами. Из
коридора нельзя было видеть, что делается за шкапами, и потому индейцы
всегда собирались там для обсуждения своих тайных дел. Это место называлось
«Ущельем Бобра».
Бледнолицые не имели такого тайного убежища и собирались, где попало,
когда в зале, а когда в классе на задних скамейках. <Но зато у Гришки
Тулонова, который был бледнолицым, была настоящая подзорная труба>. В эту
трубу можно было смотреть и хорошо видеть всё, что творится на большом
расстоянии. Индейцы предлагали бледнолицым обменять «Ущелье» на подзорную
трубу, но Гришка Тулонов отказался. Тогда индейцы объявили войну
бледнолицым, чтобы отнять у них подзорную трубу силой. Как раз после
немецкого урока индейцы должны были собраться в Ущелье Бобра для военных
обсуждений.
Урок подходил уже к концу и напряжение в классе всё росло и росло.
Бледнолицые могли первые занять «Ущелье Бобра»; ввиду военного положения это
допускалось.
На второй парте сидел вождь каманчей Галлапун, Звериный Прыжок, или,
как его звали в школе, Семен Карпенко, готовый каждую минуту вскочить на
ноги. Рядом с Галлапуном сидел тоже индеец, великий вождь араукасов
Чин-гак-хук. Он делал вид, что списывает с доски немецкие глаголы, а сам
писал индейские слова, чтобы употреблять их во время войны. Чин-гак-хук
писал:
Ау — война
Кос — племя
Унем — большое
Инам — маленькое
Амик — бобр
Дэш-кво-нэ-ши — стрекоза
Аратоки — вождь
Тамарака — тоже вождь
Пильгедрау — воинственный клич индейцев
Оах — здравствуйте
Уч — да
Мо — орёл
Капек — перо
Кульмегуинка — бледнолицый
Куру — чёрный
— Сколько минут осталось до звонка? — спросил своего соседа Галлапун.
— Восемь с половиной, — отвечал Чин-гак— хук, едва двигая губами и
внимательно глядя на доску.
— Ну, значит, сегодня спрашивать не будет, — сказал Галлапун.
«Надо сказать Никитину, чтобы он минуты за две до звонка попросил бы у
учителя разрешения выйти из класса и спрятался бы в Ущелье Бобра», —
подумал про себя Галлапун и сейчас же написал на кусочке бумажки
распоряжение и послал его Никитину по телеграфу.
«Телеграфом» назывались две катушки, прибитые под партами, одна под
партой Галлапуна, а другая под партой Никитина. На катушках была натянута
нитка с привязанной к ней спичечной коробочкой. Если потянуть за нитку, то
коробочка поползёт от одной катушки к другой.
Галлапун положил в коробочку своё распоряжение и потянул за нитку.
Коробочка уплыла под парту и подъехала к Никитину. Никитин достал из неё
распоряжение Галлапуна и прочёл: «Галлапун, Звериный Прыжок, вождь каманчей,
просит Курумиллу за две минуты до конца немецкого плена бежать <в> «Ущелье
Бобра» и охранять его от бледнолицых».
Внизу послания была нарисована трубка мира, тайный знак каманчей.
Курумилла, или как его звали бледнолицые учителя — Никитин, прочёл
распоряжение Галлапуна и послал ответ: «Курумилла, Чёрное Золото, исполнит
просьбу Галлапуна, Звериного Прыжка».
Галлапун прочёл ответ Никитина и успокоился. Теперь Никитин сделает
всё, что требуется от индейского воина, и бледнолицым не удастся занять
Ущелья.1
— Ну, теперь «Ущелье» наше, — шепнул Чин-гак-хуку Галлапун.
— Да, — сказал Чин-гак-хук, — если только не помешают нам
мексиканцы.
— Какие мексиканцы? — удивился Галлапун.
— А вот видишь, — сказал Чин-гак-хук, разворачивая лист бумаги. —
Перед тобой план нашей школы, а вот посмотри, — это карта Северной Америки.
Я дал каждому классу американские названия. Например, Аляска на карте
помещается наверху, в правом углу, а на плане нашей школы там находится
класс Д. Потому класс Д я назвал Аляской. Классы А и Б на нашем плане стоят
внизу. В Америке тут как раз Мексика. Наш класс — Техас, а класс
бледнолицых — Канада. Вот посмотри сюда! —
И Чин-гак-хук подвинул к Галлапуну лист бумаги с таким планом:
— Значит, мы техасцы? — спросил Галлапун.
— Конечно! — сказал Чин-гак-хук.
— Перестаньте разговаривать! — крикнул им учитель. Чин-гак-хук
уставился на доску.
Вдруг раздался звонок. Шварц и Никитин вскочили со своих мест.
— Урок ещё не кончился! — крикнул учитель. Шварц и Никитин сели.
— По моим часам осталось ещё три минуты до звонка, — сказал
Чин-гак-хук.
— Значит, часы твои врут, — сказал Галлапун. — Но как же быть? Ведь
бледнолицые могут занять Ущелье.
— К следующему разу выучите NN 14,15, 16,17 и 19, — диктовал учитель.
В коридоре уже поднимался шум. В классе Б, верно, уже кончился урок.
Сейчас и индейцы освободятся, но вдруг бледнолицые раньше! Здесь важна
каждая секунда.
— Ну, теперь в зал! — сказал учитель. Никитина как ветром сдуло. Он
вылетел из класса как пуля. Выскочив из дверей, он прямо всем телом налетел
на Свистунова. Свистунов был самым сильным бледнолицым. Бледнолицые вышли из
класса одновременно с индейцами, и Свистунов бежал в «Ущелье». За Никитиным
выбежал из класса Галлапун. Увидев Галлапуна, Свистунов толкнул Никитина и
кинулся к «Ущелью».
Но недаром Галлапуна звали Звериным Прыжком. Не успел Свистунов сделать
и четырех шагов, как сзади его обхватили сильные руки Галлапуна. Кругом
столпились мексиканцы, мальчишки и девчонки, и смотрели на борьбу двух
силачей.
— Эй-го-ге! — раздался крик Чин-гак-хука. В то время, как Галлапун
бился с Свистуновым, Чин-гак-хук прибежал в «Ущелье».
— Эй-го-ге! — крикнул Чин-гак-хук. Галлапун оставил Свистунова и
присоединился к Чин-гак-хуку. «Ущелье Бобра» осталось за индейцами.
— Скорей, скорей, — торопился Чин-гак-хук, — надо обсудить военные
дела до конца перемены. Осталось четыре минуты.
Все индейцы были уже в сборе. Никитин встал охранять вход в Ущелье, а
Чин-гак-хук сказал:
— Краснокожие! Нас всех, не считая девчонок, 11 человек. Бледнолицых
хоть и больше, но мы храбрее их. У меня есть план войны. Я вам разошлю его
по телеграфу. Если вы согласитесь, то мы предложим его бледнолицым, чтобы
война шла правильно. Сейчас я предлагаю вам обсудить один вопрос. Мы все
время на уроках думаем: как бы бледнолицые не заняли Ущелья. Это мешает нам
заниматься. Давайте предложим сейчас бледнолицым, чтобы они не занимали
Ущелья без нас. Когда мы тут — пусть нападают. И кто во время звонка к
уроку будет в Ущелье, — тому Ущелье и будет принадлежать на следующей
перемене.
— Правильно! — в один голос ответили все краснокожие.
— Кто пойдет разговаривать с бледнолицыми? — спросил Пирогов или, как
его звали индейцы, — Пиррога, что значит лодка.
— Пусть Чин-гак-хук и идет разговаривать! — кричали индейцы.
— Я согласен, — сказал Чин-гак-хук, — только пусть раньше пойдет
кто-нибудь и предупредит бледнолицых.
— Пусть Пиррога и пойдет, — сказал кто-то. — Хорошо, — сказал
Чин-гак-хук. — Но у индейцев есть такой обычай, что если человек идёт с
миром, то он должен нести с собой трубку мира. У меня есть такая.
Чин-гак-хук достал из кармана маленькую трубочку, должно быть, своего
отца. К трубке сургучом были прикреплены куриные перья.
— Ступай в Страну Больших озер и покажи бледнолицым эту трубку, —
сказал Чин-гак-хук Пирроге. — Потом приходи назад и приведи с собой
кого-нибудь из бледнолицых. Я поговорю с ним в тёмном коридоре, или как я
это называю, — Калифорнии.
Пиррога взял трубку мира и пошёл из Ущелья. Выйдя в коридор, он был
окружён толпой любопытных мексиканцев.
— Николай Пирогов Поймай воробьев! — кричали ему мексиканцы. Но
Пиррога шёл, гордо закинув голову, как и подобало ходить настоящему индейцу.
В Стране Больших озёр было очень шумно. Рослые жители Аляски носились
по зале, ловя друг-друга. Тут были и мексиканцы, но мексиканцы народ
маленький, хоть и очень подвижный.
В углу Пиррога увидел бледнолицых. Они стояли и о чём-то сговаривались.
Пиррога подошёл к ним поближе. Бледнолицые замолчали и уставились на
Пиррогу. Пиррога протянул им трубку мира и сказал:
— Оах! — что означало — здравствуйте.
Из толпы бледнолицых вышел Гришка Тулонов.
— Тебе чего нужно? — спросил он Пиррогу и прищурил глаза.
— Чин-гак-хук, вождь араукасов, хочет говорить с тобой, — сказал
Пиррога.
— Так пусть приходит, — сказал Гришка Тулонов, — а ты это чего в
руках держишь?
— Это трубка мира! — пояснил Пиррога.
— Трубка мира? А этого хошь? — и Тулонов показал Пирроге кулак.
— Пусть кто-нибудь из вас пойдёт переговорить с Чин-гак-хуком —
сказал Пиррога, пряча трубку в карман.
— Ладно, я пойду, — сказал Свистунов.
Пиррога шёл впереди, а Свистунов шёл сзади, размахивая руками.
— Ты подожди в Калифорнии, — сказал Свистунову Пиррога, — а я сейчас
позову Чин-гак-хука.
При входе в Ущелье Никитин остановил Пиррогу:
— Кто идет? — спросил Никитин.
— Я, — сказал Пиррога.
— Пароль? — спросил Никитин.
— Три яблока, — сказал Пиррога.
— Проходи, — сказал Никитин.
Чин-гак-хук уже ждал Пиррогу. Он сейчас же взял трубку мира и побежал в
Калифорнию.
В это время раздался звонок. Пришлось идти в класс.
Индейцы расселись по своим местам, но Чин-гак-хука не было. Сейчас
должен начаться урок арифметики.
— Где же Чин-гак-хук? — волновался Галлапун.
— Не подрались ли они? — сказал Пиррога.
— Я пойду посмотрю, — сказал Галлапун и пошел к двери.
Но из класса не вышел, так как по коридору шёл уже учитель. Галлапун
сел на своё место. Учитель вошёл в класс и сел за столик.
В это время дверь бесшумно приоткрылась и закрылась. Чин-гак-хук на
четвереньках юркнул под парту к Никитину. Учитель повернул голову к двери,
но там уже никого не было. Галлапун был в восторге от Чин-гак-хука.
«Вот это индеец так индеец!» — думал он.
Вдруг под партой что-то зашуршало и толкнуло колено Галлапуна. Это была
коробочка индейского «телеграфа». В коробочке была записка: «Вождь каманчей
Галлапун, урони карандаш и начни его искать. Я подползу. Вождь араукасов
Чин-гак-хук».
Учитель начал урок. Он каждую минуту мог заметить отсутствие
Чин-гак-хука, а потому Галлапун скорей уронил карандаш и наклонился его
поднять.
Минуту спустя Чин-гак-хук сидел уже рядом с Галлапуном.
— Свистунов на всё согласен, — сказал он Галлапуну. — Мы можем быть
спокойны, что без нас Ущелье они не займут. Теперь надо нашим разослать мои
правила войны.
Чин-гак-хук достал большой лист бумаги и написал:
«Индейцы! Мы объявили войну бледнолицым. Но кто останется победителем?
Тот, кто завладеет Ущельем и подзорной трубой? Это поведёт к драке и нас
выставят из школы. Я предлагаю другое. В зоологическом саду есть клетка с
орлом.
У орла другой раз выпадают перья, и сторожа втыкают их в дверцу клетки
с внутренней стороны. Если согнуть проволочку, то можно достать одно перо.
Сегодня мы идём после большой перемены на экскурсию в зоологический
сад. Так вот я и предлагаю считать победителем того, кто первый достанет
перо орла.
Я уже говорил со Свистуновым и он передаст это бледнолицым. Вождь
араукасов Чин-гак-хук».
Чин-гак-хук показал проект войны Галлапуну и опустил его в телеграфную
коробочку. Вскоре проект, подписанный всеми индейцами, вернулся к
Чин-гак-хуку.
— Все согласны, — сказал Чин-гак-хук и стал внимательно слушать
учителя.
— Тр-р-р-р-р-р-р! — зазвенел звонок. Индейцы, не торопясь, записали
уроки и вышли из класса. Бледнолицые поджидали их уже в коридоре.
— Эй вы! — кричали бледнолицые, — пора воевать, идите в Ущелье, а мы
вас оттуда вышибем!
Галлапун вышел вперёд и низко поклонился.
— Бледнолицые! — сказал он, — Ущелье Бобра достаточно велико, чтобы
поместить в себе и нас и вас. Стоит ли драться из-за него, когда оно может
принадлежать тому, кто первый выскочит из класса. Я предлагаю другое.
Пойдёмте все в Ущелье и обсудим моё предложение.
В Ущелье набралось столько народу, сколько могло туда поместиться.
<Вторая пол. 1930-х>
1 Приводим наиболее значительный фрагмент, зачеркнутый красным
карандашом. «…не удастся занять ущелья» — далее следует:
Но вдруг с задней парты поднялась рука.
— Свистунов, — сказал учитель немецкого языка, — ты зачем руку
поднял?
— Позвольте выйти, товарищ учитель, — сказал Свистунов.
— Иди, — сказал с раздражением учитель и, повернувшись к доске, стал
пояснять, как образуется прошедшее время глаголов.
Свистунов пошёл к двери, нагло посматривая на Галлапуна. Свистунов был
товарищем Гришки Тулонова и самым сильным из бледнолицых. Если он займёт
Ущелье до конца урока, то придётся в эту же перемену начинать войну, не
обсудив военных действий. Остаться без подзорной трубы и без ущелья, это
позор индейцам и торжество бледнолицым. А Свистунов уже вышел из класса.
Галлапун вскочил со своего места, чтобы кинуться за Свистуновым, но
Чин-гак-хук удержал его за руку.
— Постой, — сказал Чин-гак-хук, — когда учитель отвернётся к доске,
ты незаметно под партой подползи к двери и беги за Свистуновым.
Учитель же, как нарочно, стоял лицом к классу и говорил о неправильных
глаголах.
— Товарищ учитель, разрешите мне выйти, — закричал Галлапун, не
вытерпев ожидания.
— Да вы что? — удивился учитель, — один за другим. Сейчас будет
звонок и тогда иди, а пока сиди себе на месте.
— Не могу ждать. Пустите, товарищ учитель, — умоляющим голосом сказал
Галлапун.
— Ну ладно, иди, но смотри: завтра я спрошу тебя урок и чтоб ты знал!
Галлапун не слушал, что говорит ему учитель. Он кинулся к двери и
выскочил в залу. Тут он бегом пустился к Ущелью Бобра. У шкапов с
физическими приборами стоял Свистунов. Галлапун, увидев Свистунова,
остановился и тяжело дыша от быстрого бега, уставился в лицо бледнолицего
врага. Оба молчали, смотря друг на друга с грозным видом. Свистунов был выше
Галлапуна и шире его в плечах. Но Галлапун славился своей ловкостью и
цепкими пальцами, а Свистунов знал это и молча стоял, сжав свои кулачища.
— Ущелье Бобра принадлежит нам, — сказал Галлапун, трясясь от
напряжения.
— Кому это вам? — спросил Свистунов, хмуря брови.
— Нам индейцам, — сказал Галлапун.
— А мне плевать на индейцев, — сказал Свистунов и хихикнул.
— Если ты сейчас же не уйдешь отсюда, то я…
Галлапун не знал, что сказать, и замолчал.
— Ты не треплись, — сказал Свистунов, боком подходя к Галлапуну, — и
ступай-ка обратно в класс.
Свистунов совсем близко подошёл к Галла— пуну и даже касался его своим
плечом. Галлапун не пошевелился и только не спускал глаз с правой руки
Свистунова.
— Я отсюдова никуда не уйду, — сказал Галлапун.
— Нет уйдёшь, — проревел Свистунов, толкая плечом Галлапуна.
— Пожалуйста не толкайся, — сказал Галлапун и оттолкнул Свистунова.
Свистунов подался плечом назад, но ноги его остались на месте.
— Ты ещё сам толкаться вздумал! — крикнул Свистунов и так толкнул
Галлапуна, что тот на два шага отскочил в сторону. Галлапун взмахнул руками,
чтобы не потерять равновесия, и кинулся к Свистунову.
— Пусти меня в ущелье! — крикнул он, хватая Свистунова за плечо. Но
Свистунов резким движением вырвался из рук Галлапуна и прыгнул к входу в
ущелье.
— Пошёл вон! — сказал он и встал в позу боксёра.
Но недаром Галлапуна звали именно Галлапуном, Звериным прыжком! Не
успел Свистунов и глазом моргнуть, как Галлапун уже обхватил руками его шею
и гнул её книзу. Руки Свистунова болтались по воздуху, стараясь поймать
Галлапуна, но все усилия были напрасны. Галлапун извивался всем телом и с
каждой секундой всё ниже и ниже пригибал Свистунова. И вдруг оба повалились
на пол! Падая, Галлапун разжал свои руки и в тот же момент был сдавлен как
тисками. Теперь он был во власти бледнолицего силача. Никакая ловкость не
могла освободить его от этого железного объятия. Галлапун чувствовал, что
ему не хватает воздуха, но всё ещё крепился, не желая сдаться перед
Свистуновым. Свистунов сопел, как медведь над самым ухом Галлапуна, и
Галлапун слышал, как это сопение перешло в какой-то рокот, будто со всех
сторон хлопали дверями и топали ногами. Шум всё рос, но в глазах Галлапуна
пошли чёрные круги. Он напряг последние силы и вдруг совершенно неожиданно
почувствовал облегчение.
Кругом, куда ни глянешь, виднелись ноги и руки, всё быстро двигалось и
толкалось. Галлапун ещё не успел придти в себя и смотрел с удивлением
вокруг. Кто-то помог Галлапуну встать на ноги и подойти к шкапу.
— Стой здесь, а я пойду нашим на помощь, — сказал ему голос
Чин-гак-хука.
Только тут Галлапун догадался, что наступила перемена и подоспевшие
индейцы стащили с него ошалевшего Свистунова. Теперь шёл бой за овладение
Ущельем Бобра. Индейцы оттеснили бледнолицых и Ущелье на этот раз осталось в
руках у индейцев. Галлапун увидал среди противников Свистунова и, стыдясь
своей слабости, кинулся в самую гущу сражения. Первым в ущелье вошёл
Чин-гак-хук.
— Ой-гоге! — крикнул он оттуда.
— Вперёд, ребятки! — крикнул ему в ответ Гришка Тулонов.
— Ура! — поддержал Тулонова Свистунов и бледнолицые с новыми силами
полезли к входу в ущелье.
Этого индейцы не ожидали, и неизвестно, чем бы всё кончилось, но над
всем этим шумом раздался крик часовых:
— Сова летит! Сова летит!
Это значило, что приближалась опасность со стороны преподавателей или
заведующего школой.
В одно мгновение бой утих. Свирепые лица воинов превратились в самые
невинные рожицы. Свистунов из грозного силача бледнолицых превратился в
обыкновенного пятнашку и краснокожие индейцы рассыпались в разные стороны,
вдруг испугавшись Свистунова.
По коридору прошёл Петр Иванович, учитель арифметики, и, посмотрев на
весёлую игру мальчишек, улыбнулся.
|
|
